Делегация Общественного совета при Министерстве обороны России впервые совершила рабочую поездку в Сирию, посетив места дислокации российских военных частей и застав. В ходе поездки общественники ознакомились с бытом и условиями службы российских военнослужащих, пообщались с офицерами, солдатами, сержантами, вручили бойцам подарки и выслушали их пожелания о службе, пишетАртемий Шараповв статье газеты «Московский комсомолец».
(с) Губернаторова Наталия / «Московский комсомолец»
«Пока дышу, надеюсь»
От Москвы до авиабазы Хмеймим четыре часа лету, если по прямой — через Турцию, без посадок на дозаправку. Когда турецкое воздушное пространство остается позади, экипаж самолета предупреждает:
— Через 15 минут сядем в Сирии, огни будут выключены.
Самолет гасит огни и, оставляя под крылом огоньки сирийских поселков, садится.
Вслед за пассажирским бортом на посадку заходят истребители Су-35. Оказывается, они были подняты для встречи гостей, чтобы защитить в случае возможной атаки. Все, кто прилетел на нашу авиабазу в Сирии (а это делегация Общественного совета при Минобороны, группа артистов, журналисты), начинают осознавать: прилетели не на курорт, а в страну, где, к сожалению, война с терроризмом продолжается.
Прилетели вечером. Потому в первый день — только ужин, душ и отбой. Работа начинается утром следующего дня. Первый пункт программы поездки Общественного совета — база ВМФ России в городе Тартус. Она примерно в 70 километрах южнее Хмеймима, чуть больше часа езды на машине.
Из соображений безопасности передвижение за пределами российских баз — только в составе колонны и только на специальной защищенной технике: бронеавтомобилях «Тигр», «Рысь», бронекапсуле на базе военного «КамАЗа».
В дороге есть два занятия: через узкие окна-бойницы смотреть на то, как живет страна в условиях военного времени, или изучать надписи на стенах бронекапсулы, оставленные теми, кому довелось в ней ехать раньше. Салон — настоящая летопись сирийской кампании. Большинство записей похожи: в/ч №…, населенный пункт, дата.
Судя по записям, машина прошла огромный путь и побывала на всех сирийских фронтах. Когда война окончится, такие машины должны стать экспонатами музеев. Может, кто-то спустя годы найдет там свой автограф.
Другое занятие — смотреть в окно, и это очень тягостное зрелище. Даже не затронутые войной районы выглядят очень бедно.
Но есть и позитив. Главный из них — отношение жителей к машинам с российскими опознавательными знаками. В городках и селах местные жители, особенно дети, стремятся поприветствовать колонну — помахать рукой, прокричать: «Руси садик, руси садик!» («Русский друг!»). Что-то подобное, наверное, переживали наши деды, которые входили в освобожденные от фашистов города Европы…
Еще одно позитивное наблюдение — на всем пути, а это более 70 километров, встретился лишь один блокпост сирийской армии. Рассказывают, что раньше их было гораздо больше. Теперь от прежних укрепленных блокпостов остались только бетонные блоки, сваленные за обочину.
И вот Тартус. Это город-порт на побережье Средиземного моря. И передовая база нашего флота.
Подразделения охраны и ПВО прикрывают корабли от возможного нападения, а раз или два в сутки в море выходят на патрулирование противодиверсионные катера «Раптор», которые высаживают в акватории аквалангистов, исследующих морское дно.
— Тартус — это достаточно спокойная территория, — говорит командир базы. — Но здесь, как и везде в Сирии, остается угроза. В городе действует ячейка «Братьев-мусульман» (запрещенная в РФ организация) — мы с этим работаем, как и сирийская госбезопасность. Но готовность всегда боевая.
Делегации Общественного совета показали строящееся судоремонтное предприятие. В ближайший месяц предприятие будет открыто и сможет ремонтировать корабли и суда ВМФ России, которые несут службу в Средиземном море. Предприятие оснащается под знаком импортозамещения.
— Осмотрел все станки и поразился: все или нашего, или белорусского производства. Такого я очень давно не видел, — поделился мнением член Общественного совета, директор Центра анализа стратегий и технологий Руслан Пухов.
Уже на обратном пути автобус проезжает мимо бетонного ограждения, превращенного военнослужащими в настоящую галерею современного искусства. Сопровождавшие нас офицеры, впрочем, скромно называют ее народным творчеством. Оказывается, экипаж каждого зашедшего в Тартус корабля, бойцы подразделений ПВО и охраны оставляют здесь граффити с символами своей части.
Каждый рисунок выполнен мастерски и с любовью. Но больше всего запоминается иллюстрация, оставленная военными аквалангистами: шлем от скафандра, пейзаж морского дна, номер части и девиз «Dum spiro sperо» — «Пока дышу, надеюсь». И если вдуматься, то лучшего девиза для аквалангистов нельзя придумать.
«Видим все вплоть до Греции»
Следующий пункт маршрута Общественного совета — посещение объектов ПВО. Для прикрытия наших баз от атак с воздуха в Сирии развернута целая сеть объектов противовоздушной обороны. Делегация совета посетила две из них: дивизион зенитно-ракетных комплексов «Тор», расчеты зенитных ракетно-пушечных комплексов «Панцирь-С1» и зенитный ракетный полк с системами ПВО большой дальности С-300 и С-400.
Одна из главных забот нашей ПВО в Сирии — беспилотные аппараты боевиков.
— Мы хорошо их видим, — рассказывал нам офицер-зенитчик. — Даже аппарат, сделанный из пластика, обладает характерной тепловой сигнатурой, создает шумы, которые фиксируются нашими станциями слежения. За то время, что я тут служу, батарея успешно поражала дроны на расстоянии 7–8 км. То есть с этим проблем нет.
— А самолеты и беспилотники других стран, Израиля например, фиксируете?
— Конечно. Вдоль турецкой границы «ходят» беспилотники турецких ВВС, над морем, в 20 с лишним километрах от сирийской границы, барражирует американский разведывательный самолет «Посейдон». Фиксируем также французские вертолеты, которые взлетают с вертолетоносца. Но они все действуют за пределами сирийского воздушного пространства. Израильские беспилотники мы тоже «видим» — они, как правило, приближаются с территории Ливана.
Полк зенитных ракетных систем С-300 и С-400 прикрывает авиабазу Хмеймим. Здесь они стоят совместно с зенитным полком ПВО Сирии.
Сейчас сирийцы осваивают современную технику. Еще в 2018 году министр обороны России Сергей Шойгу заявил, что российская сторона готова поставить сирийским ПВО современные системы ПВО. Это произошло после провокации израильских ВВС, которые, маневрируя, подставили под удар сирийских ракет российский самолет радиотехнического дозора Ил-20. С тех пор это вооружение постепенно осваивается сирийцами.
— У нас уже есть опыт совместного дежурства на С-300 смешанных российско-сирийских расчетов. Мы обучаем их и готовим к использованию современной техники, — рассказал командир зенитной части ПВО.
— А со стороны Израиля угроз не было?
— Раньше они пытались достать сирийцев, отчасти — успешно. Но с приходом наших ПВО свернули свою активность. Можно сказать, что они нас боятся.
— Вы видите их самолеты?
— Мы видим не только их, но и воздушное пространство над Средиземным морем вплоть до Греции. Поэтому наши базы защищены.
А ночью в Хмеймиме небо освещается прожекторами, которые прощупывают небо, ища беспилотники террористов.
Полный «тамам»
И все же главная цель поездки делегации Общественного совета в Сирию — не проверка боеготовности (это забота военного командования), а знакомство с условиями службы и жизни бойцов. Организация питания, обеспечение водой, стирка белья, уборка, баня — прозаичные вещи, без которых служба не служба, а мучение. Без достойного быта армия — как без патронов и строевой подготовки.
По словам главы Общественного совета, главреда «МК» Павла Гусева, именно знакомство с условиями службы и жизни наших военнослужащих в Сирии стало главной целью визита:
— До этого делегации Общественного совета посетили воинские части в разных округах — от Калининграда до Владивостока. Посетили наши базы за рубежом — в Армении, Таджикистане, Киргизии. И везде мы оцениваем то, как живет солдат. Если солдат, офицер уверен, что тылы у него крепкие, что он, придя с боевой задачи, может поужинать, помыться в бане, принять душ, переодеться в чистое, отдохнуть, то он и служит достойно. Министр обороны России Сергей Шойгу всегда интересуется нашим мнением относительно условий быта солдат, и мы по итогам поездки расскажем ему обо всем, что мы здесь увидели.
Что касается «поесть», то с этим у наших военных в Сирии полный «тамам» (по-арабски — «очень хорошо»). Отдельные арабские слова, кстати, прочно укореняются в лексиконе послуживших в Сирии военных. Есть и другие примеры специфического сирийского новояза. Например, Хмеймим между собой военные часто называют Химками. Так вроде роднее.
Завтрак, обед, ужин — плотно, основательно, с выбором блюд. В рационе масса витаминов: фрукты из оранжерей при базах — в неограниченном доступе. Апельсины, мандарины, гранаты…
Чтобы узнать, чем живут наши военные на базах, лучше всего посетить их уже после ужина. Ведь от ужина и до отбоя — солдатское время, когда бойцы приводят себя в порядок и отдыхают от дневной жары. Досуг военнослужащего в Сирии — это спорт, книги, кино, а для кого-то — церковь.
Спортивный инвентарь в Хмеймиме и Тартусе есть в изобилии. Каждый вечер на спортплощадках масса народу. Некоторые жертвуют часом отдыха, чтобы поддерживать физическую форму.
На каждой базе — своя библиотека. Книги бойцы привозят сами и часто оставляют сменщикам. Даже на отдаленные объекты регулярно поступают свежие газеты, в том числе и свежий номер «МК»: пустячок, а приятно! Но чаще бойцы читают классическую литературу (наверное, только в Сирии можно встретить бойца с книгой Виктора Гюго) или специальную — такую, как «ВВС армии США в XXI веке».
Свою лепту в создание солдатских библиотек внесла и делегация Общественного совета: на каждой базе и заставе бойцы получали в подарок книги и журналы.
Военнослужащим разрешено пользоваться мобильными телефонами, но только простыми кнопочными «звонилками». Вечером можно найти время поговорить с близкими:
— Папа-мама, любимая, дети, я жив-здоров, все хорошо, буду дома через месяц, — так говорят офицеры и бойцы постарше. Молодые, которые переживают разлуку тяжелее, часто говорят минут по 20–30.
Обычная картина: у выхода из жилого модуля — небольшого помещения с кондиционером и всем необходимым — сидит офицер. Обычно с телефоном, сигаретой или книгой. Занят своим делом или вполголоса (здесь почему-то никогда громко не разговаривают) общается с сослуживцами.
Вот этот сегодня вернулся с линии разграничения, где охранял гуманитарную колонну.
— Только из Дейр-эз-Зора. Там так много кошек — жуть! Им есть нечего, а они кошек разводят. Я спросил у местных, а они говорят: мол, кошки едят змей и скорпионов. Потому и заводят, — рассказывает представитель военной полиции.
А у его ног дремлет котенок. Бойцы кошек прикармливают. Шутят, что они тоже под защитой Российской армии.
— Взял бы его с собой, дочке подарил. Но в самолет взять не разрешат. А если кораблем, то к концу плавания он уже большой станет…
Все это — разговоры, игры, котята — только после приведения себя в порядок. На каждой российской базе — душ, свое водоснабжение, стиральные машины, гладильные доски.
В Тартусе есть даже сауна, но не для мытья, а больше для отдыха и релаксации. У ветеранов Вооруженных сил из числа членов Общественного совета она вызывает сдержанное профессиональное восхищение.
— Созданные для личного состава бытовые условия — не только для офицеров и командного состава, но и для рядовых солдат и матросов — просто идеальные. Все продумано до мелочей, — поделился впечатлениями член Общественного совета при Минобороны, руководитель Союза десантников России, Герой Советского Союза Валерий Востротин.
— Когда я увидел, как у них здесь устроены душевые, мне стало стыдно перед своими бойцами в Афганистане, — добавил ветеран афганской войны. — Ведь это так просто! Если командование не пришлет, то почему бы офицерам, старшинам в каждой роте не скинуться и не устроить душевую, не купить стиральную машину? Почему такая простая мысль не пришла мне голову за всю мою службу?..
Еще одна особенность наших баз за рубежом — на каждой есть своя, пусть и небольшая церковь или молельная комната. Вечером здесь всегда можно встретить одного-двух человек. Зачем они приходят и о чем думают? Вопросы тут, кажется, неуместны.
— Многие говорят: «На войне атеистов нет», — рассказывает член Общественного совета, Герой России Вячеслав Бочаров. — Но я скажу немного иначе. По опыту службы знаю: когда на земле лежат тела погибших товарищей, а над ними священник произносит прощальное слово и читает молитву, а затем в небо уходит вертолет с погибшими — вот в этот момент неверующих среди бойцов действительно нет…
* * *
Поздним вечером на авиабазе Хмеймим, перед тем как уйти спать, один из отдыхавших офицеров, сосед по жилому модулю, тушит последнюю сигарету и бросает фразу:
— Знаете, что такое военное счастье? Это когда ты военный, а все вокруг счастливы.
И вы будьте счастливы, товарищи военные!
