В ближайшем номере журнала "Экспорт вооружений" будет опубликовано интервью с заместителем министра обороны Армении генерал-лейтенантом Аликом Мирзабекяном, который любезно согласился ответить на вопросы директора Центра Анализа стратегий и технологий Руслана Пухова. Читатели нашего блога имеют возможность первыми ознакомиться с сокращенной версией интервью.
![DSC_0537 (23]( "DSC_0537 (23")
Заместитель министра обороны Армении Алик Мирзабекян и директор Центра Анализа стратегий и технологий Руслан Пухов (с) ЦАСТ
«Мы бы с удовольствием, будь такая возможность, приобрели звено или даже эскадрилью истребителей семейства Су-30/35»
Генерал-лейтенант Алик Мирзабекян родился в 1959 году. В 1976–1981 годах – учился в Севастопольском высшем военно-морском инженерном училище. В 2000–2001 годах – проходил обучение в Военной академии Генерального Штаба Вооруженных сил Российской Федерации. В 1981–1992 годах – служил в Вооруженных силах СССР. В 1994 году – начальник управления вооружений министерства обороны Республики Армения (РА). В 1995-1998 годах – начальник инженерных войск МО РА. В 1998-2000 годах - начальник Управления вооружения МО РА. С августа 2001 года – заместитель министра обороны РА.
Как известно, в России уже на протяжении последних 20 лет действуют долгосрочные государственные программы вооружений (ГПВ). Имеются ли в Армении аналоги подобных государственных программ вооружений? Существует ли какая-либо двусторонняя координация между Арменией и Россией, в рамках реализации местного аналога ГПВ, если она есть, и в привязке к действующей российской ГПВ на период до 2020 г.?
Ответ можно разделить на две части. Да, действительно, у нас есть подобная программа. Реализовывалась программа развития вооруженных сил в период 2010–2015 гг. На сегодняшний день у нас есть Управление стратегического планирования, находящееся в структуре Генерального штаба, которое проводит соответствующий анализ. На период 2015–2020 гг. нашему Совету безопасности во главе с президентом эта программа будет предложена для рассмотрения. Полагаю, что она будет утверждена до конца 2015 г., так как все основные показатели и направления уже заложены, исходя из той оборонительной стратегии, которой придерживается наше государство.
К сожалению, на сегодняшний день нельзя говорить о том, что наш военно-промышленный комплекс способен выпускать серьезные платформы, например, танки, БМП, это нереально. И я не думаю, что это необходимо для такого государства, как Армения, такой необходимости просто нет. Отмечу, что на территории Армении в советский период были сосредоточены в основном наукоемкие производства. Для примера, первая ЭВМ «Минск-222» была создана именно здесь, на этих наукоемких производствах. Да, мы ведем сотрудничество с Россией по совместному производству, созданию совместных предприятий.
У нас есть несколько предприятий, которые поставляют определенные комплектующие российскому ОПК, и создано четыре совместных предприятия. Это совместное с ОАО «Роствертол» ремонтное предприятие по авиационной технике. Кроме того, мы продолжаем работу с ОАО «НПК «Уралвагонзавод» по созданию совместного предприятия, документация уже готова, находится на подписании, работа ведется через Федеральную службу по военно-техническому сотрудничеству. Имеются ремонтные центры с ОАО «КАМАЗ» и ОАО «УАЗ». Так что в этом направлении определенная работа ведется. Полагаю, что, реализуя эту программу, запланированную до 2020 года, сотрудничество по некоторым направлениям будет расширено.
Как правило, в большинстве государств государственный оборонный заказ разбивается на три составляющие: закупка новой техники, модернизация и ремонт и НИОКР. Можно ли говорить о такой составляющей применительно к бюджету министерства обороны Армении? В какие НИОКР осуществляются инвестиции, принимая во внимание нынешнее положение национальной промышленности, а также с учетом интересов вооруженных сил и страны в целом?
Все эти три направления, о которых вы говорите, у нас действительно есть. Это разработка вооружений, их закупка и ремонт. Когда мы начали строить вооруженные силы, и одновременно начали принимать передаваемое Российской Федерацией вооружение (принадлежавшее двум дивизиям, дислоцированным на территории Армении), а это был 1992 г., первоначальной нашей задачей было хотя бы восстановить эту технику и содержать ее в боеготовом состоянии. Иначе бы мы не смогли решать те задачи, которые уже перед нами стояли на фронте. То есть главная задача по тем временам – содержать исправной хотя бы имевшуюся технику. И финансовые средства, выделяемые правительством, в основном были направлены на поддержание в боевом состоянии полученной нами военной техники.
Например, в 1992 г., нам нужно было решить вопрос с противотанковыми средствами, и мы вынуждены были решать эту проблему. Именно тогдашняя ситуация диктовала нам необходимые шаги, которые реализовывались параллельно со строительством вооруженных сил. Это был очень сложный период для нас. Ведь при строительстве вооруженных сил нужна концепция, личный состав, вооружение. У нас личного состава как такого не было. Единственной республикой, которая не имела на своей территории военных училищ или академий в Советском Союзе, была Армения. То есть мы практические не имели базы для подготовки кадров. Наряду со строительством армии нам пришлось решать задачи по закупке необходимой техники и поддержании в боеспособном состоянии уже имеющейся. На сегодняшний день мы пытаемся все эти направления поддерживать.
Но это не говорит о том, что мы не проводим НИОКР. Не буду называть сумму, но в рамках нашего бюджета, отдельной статьей мы получаем определенные средства именно на НИОКР. И в рамках НИОКР мы решаем вопросы поддержания в боевой готовности имеющейся техники, а также те проблемные вопросы, которые возникают. Кроме того, мы ведем собственные разработки.
Например, у нас есть свой беспилотный летательный аппарат (БЛА), который полностью, с нуля, сделали в Армении. Сейчас мы выпускаем БЛА на уровне оперативного и оперативно-тактического звена, то есть двух типов. Также налажено производство нескольких образцов различной техники, например, лазерных дальномеров, которые превосходят российские образцы по своим техническим параметрам, а также по соотношению «цена-качество». Допустим, у российского лазерного прибора разведки ЛПР-1 дальность действия составляет 5 км и нет режима запоминания целей, а разработанные у нас лазерные дальномеры имеют дальность обнаружения до 20 км и возможность запоминать до десяти целей. То есть в рамках НИОКР мы действительно решили определенные серьезные задачи. В этом направлении мы также решили часть средств, выделяемых на НИОКР, выделять на развитие производства.
Совершенно очевидно, что на фоне перевооружения Азербайджана, в том числе и с помощью России, Турции и Израиля, Армении надо развивать собственные ВВС и ПВО. Какие вы видите перспективы, планы, потребности, которые республика в состоянии реализовать на период пять-семь лет. Можете не называть конкретные типы, но в целом, какова ситуация?
Закон единства и борьбы противоположностей еще никто не отменял. Если у противника сильно развита воздушная составляющая, мы стараемся развивать противовоздушную компоненту. Что касается поставок в Азербайджан, мы понимаем, что есть стратегическое партнерство, есть национальные интересы, но здесь меня не настолько интересуют эти С-300 или Ми-17, а именно то, что это было продано Россией. Именно тот комплект, который передан Россией.
Посмотрите, что было передано: РСЗО «Смерч», тяжелая огнеметная система ТОС-1А, танки Т-90, танковый мостоукладчик МТУ-90. Это все – наступательные вооружения, и они не только наступательные, они избирательные. Есть понятие контрнаступательных и наступательных операций, главная оперативная задача – это прорвать подготовленные оборонительные рубежи. А ведь вооружение, которое Россия продала Азербайджану, точь-в-точь соответствует этому.
То есть машины разминирования, мостоукладчики, танки, ТОСы. Вот это вызывает беспокойство. То есть целенаправленно продано то, что может решить наступательную задачу. Вот о чем идет речь. А что касается С-300, никто ничего об этом и не говорит. Да, мы понимаем, они вышли из Договора об обычных вооружениях в Европе, это очень серьезно беспокоит нас. И здесь нас беспокоит не сам факт поставок оружия, а именно, конкретно переданная номенклатура. Это разные вещи.
Заместитель министра обороны Армении Алик Мирзабекян и директор Центра Анализа стратегий и технологий Руслан Пухов (с) ЦАСТ
«Мы бы с удовольствием, будь такая возможность, приобрели звено или даже эскадрилью истребителей семейства Су-30/35»
Генерал-лейтенант Алик Мирзабекян родился в 1959 году. В 1976–1981 годах – учился в Севастопольском высшем военно-морском инженерном училище. В 2000–2001 годах – проходил обучение в Военной академии Генерального Штаба Вооруженных сил Российской Федерации. В 1981–1992 годах – служил в Вооруженных силах СССР. В 1994 году – начальник управления вооружений министерства обороны Республики Армения (РА). В 1995-1998 годах – начальник инженерных войск МО РА. В 1998-2000 годах - начальник Управления вооружения МО РА. С августа 2001 года – заместитель министра обороны РА.
Как известно, в России уже на протяжении последних 20 лет действуют долгосрочные государственные программы вооружений (ГПВ). Имеются ли в Армении аналоги подобных государственных программ вооружений? Существует ли какая-либо двусторонняя координация между Арменией и Россией, в рамках реализации местного аналога ГПВ, если она есть, и в привязке к действующей российской ГПВ на период до 2020 г.?
Ответ можно разделить на две части. Да, действительно, у нас есть подобная программа. Реализовывалась программа развития вооруженных сил в период 2010–2015 гг. На сегодняшний день у нас есть Управление стратегического планирования, находящееся в структуре Генерального штаба, которое проводит соответствующий анализ. На период 2015–2020 гг. нашему Совету безопасности во главе с президентом эта программа будет предложена для рассмотрения. Полагаю, что она будет утверждена до конца 2015 г., так как все основные показатели и направления уже заложены, исходя из той оборонительной стратегии, которой придерживается наше государство.
К сожалению, на сегодняшний день нельзя говорить о том, что наш военно-промышленный комплекс способен выпускать серьезные платформы, например, танки, БМП, это нереально. И я не думаю, что это необходимо для такого государства, как Армения, такой необходимости просто нет. Отмечу, что на территории Армении в советский период были сосредоточены в основном наукоемкие производства. Для примера, первая ЭВМ «Минск-222» была создана именно здесь, на этих наукоемких производствах. Да, мы ведем сотрудничество с Россией по совместному производству, созданию совместных предприятий.
У нас есть несколько предприятий, которые поставляют определенные комплектующие российскому ОПК, и создано четыре совместных предприятия. Это совместное с ОАО «Роствертол» ремонтное предприятие по авиационной технике. Кроме того, мы продолжаем работу с ОАО «НПК «Уралвагонзавод» по созданию совместного предприятия, документация уже готова, находится на подписании, работа ведется через Федеральную службу по военно-техническому сотрудничеству. Имеются ремонтные центры с ОАО «КАМАЗ» и ОАО «УАЗ». Так что в этом направлении определенная работа ведется. Полагаю, что, реализуя эту программу, запланированную до 2020 года, сотрудничество по некоторым направлениям будет расширено.
Как правило, в большинстве государств государственный оборонный заказ разбивается на три составляющие: закупка новой техники, модернизация и ремонт и НИОКР. Можно ли говорить о такой составляющей применительно к бюджету министерства обороны Армении? В какие НИОКР осуществляются инвестиции, принимая во внимание нынешнее положение национальной промышленности, а также с учетом интересов вооруженных сил и страны в целом?
Все эти три направления, о которых вы говорите, у нас действительно есть. Это разработка вооружений, их закупка и ремонт. Когда мы начали строить вооруженные силы, и одновременно начали принимать передаваемое Российской Федерацией вооружение (принадлежавшее двум дивизиям, дислоцированным на территории Армении), а это был 1992 г., первоначальной нашей задачей было хотя бы восстановить эту технику и содержать ее в боеготовом состоянии. Иначе бы мы не смогли решать те задачи, которые уже перед нами стояли на фронте. То есть главная задача по тем временам – содержать исправной хотя бы имевшуюся технику. И финансовые средства, выделяемые правительством, в основном были направлены на поддержание в боевом состоянии полученной нами военной техники.
Например, в 1992 г., нам нужно было решить вопрос с противотанковыми средствами, и мы вынуждены были решать эту проблему. Именно тогдашняя ситуация диктовала нам необходимые шаги, которые реализовывались параллельно со строительством вооруженных сил. Это был очень сложный период для нас. Ведь при строительстве вооруженных сил нужна концепция, личный состав, вооружение. У нас личного состава как такого не было. Единственной республикой, которая не имела на своей территории военных училищ или академий в Советском Союзе, была Армения. То есть мы практические не имели базы для подготовки кадров. Наряду со строительством армии нам пришлось решать задачи по закупке необходимой техники и поддержании в боеспособном состоянии уже имеющейся. На сегодняшний день мы пытаемся все эти направления поддерживать.
Но это не говорит о том, что мы не проводим НИОКР. Не буду называть сумму, но в рамках нашего бюджета, отдельной статьей мы получаем определенные средства именно на НИОКР. И в рамках НИОКР мы решаем вопросы поддержания в боевой готовности имеющейся техники, а также те проблемные вопросы, которые возникают. Кроме того, мы ведем собственные разработки.
Например, у нас есть свой беспилотный летательный аппарат (БЛА), который полностью, с нуля, сделали в Армении. Сейчас мы выпускаем БЛА на уровне оперативного и оперативно-тактического звена, то есть двух типов. Также налажено производство нескольких образцов различной техники, например, лазерных дальномеров, которые превосходят российские образцы по своим техническим параметрам, а также по соотношению «цена-качество». Допустим, у российского лазерного прибора разведки ЛПР-1 дальность действия составляет 5 км и нет режима запоминания целей, а разработанные у нас лазерные дальномеры имеют дальность обнаружения до 20 км и возможность запоминать до десяти целей. То есть в рамках НИОКР мы действительно решили определенные серьезные задачи. В этом направлении мы также решили часть средств, выделяемых на НИОКР, выделять на развитие производства.
Совершенно очевидно, что на фоне перевооружения Азербайджана, в том числе и с помощью России, Турции и Израиля, Армении надо развивать собственные ВВС и ПВО. Какие вы видите перспективы, планы, потребности, которые республика в состоянии реализовать на период пять-семь лет. Можете не называть конкретные типы, но в целом, какова ситуация?
Закон единства и борьбы противоположностей еще никто не отменял. Если у противника сильно развита воздушная составляющая, мы стараемся развивать противовоздушную компоненту. Что касается поставок в Азербайджан, мы понимаем, что есть стратегическое партнерство, есть национальные интересы, но здесь меня не настолько интересуют эти С-300 или Ми-17, а именно то, что это было продано Россией. Именно тот комплект, который передан Россией.
Посмотрите, что было передано: РСЗО «Смерч», тяжелая огнеметная система ТОС-1А, танки Т-90, танковый мостоукладчик МТУ-90. Это все – наступательные вооружения, и они не только наступательные, они избирательные. Есть понятие контрнаступательных и наступательных операций, главная оперативная задача – это прорвать подготовленные оборонительные рубежи. А ведь вооружение, которое Россия продала Азербайджану, точь-в-точь соответствует этому.
То есть машины разминирования, мостоукладчики, танки, ТОСы. Вот это вызывает беспокойство. То есть целенаправленно продано то, что может решить наступательную задачу. Вот о чем идет речь. А что касается С-300, никто ничего об этом и не говорит. Да, мы понимаем, они вышли из Договора об обычных вооружениях в Европе, это очень серьезно беспокоит нас. И здесь нас беспокоит не сам факт поставок оружия, а именно, конкретно переданная номенклатура. Это разные вещи.